Поиск

«Он был настоящим во всём и со всеми»: протоиерей Александр Болонников о митрополите Филарете

24 октября 2021

24 октября, 56 лет назад, состоялась епископская хиротония митрополита Филарета, первого Патриаршего Экзарха всея Беларуси. В годовщину этого события на сайте Гродненской епархии опубликованы воспоминания протоиерея Александра Болонникова, который учился, а затем работал в Минской духовной семинарии под руководством владыки Экзарха и всегда с теплом вспоминал это время:

Впервые Высокопреосвященнейшего митрополита Филарета мне довелось увидеть в самом начале девяностых годов в городе Гомеле, в день престольного праздника Петропавловского собора. Тогда мне запомнилось характерное для владыки обращение к человеку: он смотрел на всех, а видел каждого. Сейчас я понимаю, что он шел по дорожке, выстланной живыми цветами, к собору и приветствовал собравшихся прихожан, как делал это всегда. Но, поймав его взгляд в числе огромной толпы, я подумал, что он искал в ней именно меня. Вот такой силы был взгляд этого человека. Эта встреча сыграла важную роль в моем дальнейшем выборе поступать в семинарию.

На вступительных экзаменах митрополит был председателем приемной комиссии, которая состояла почти из всех преподавателей семинарии, человек 25. А нас, абитуриентов, было 120. Мы волновались, конкурс был большим. Но присутствие владыки Экзарха, то, как он задавал вопросы, сам его голос смягчал нашу тревогу. Следующие наши встречи с ним были на лекциях. При колоссальной занятости по управлению Экзархатом, очень интенсивных церковно-государственных отношениях, работе в синодальных комиссиях, множестве зарубежных командировок наш любимый преподаватель был одним из самых дисциплинированных, крайне редко пропуская лекции.   

Более интенсивное общение с владыкой митрополитом началось у меня на пятом курсе, когда он стал моим научным руководителем дипломной работы: «Деяния апостолов как историческая книга Нового Завета».

Консультации проходили обычно поздно вечером, потому что в течение дня митрополит был очень занят семинарскими и монастырскими вопросами. К нему за помощью и советом обращались и районные руководители. Приезжали из разных уголков Беларуси верующие люди, которые просили направить к ним священника. Вереницы таких ходоков заканчивались порой поздним вечером. И вот, несмотря ни на что, митрополит Филарет брал мою написанную от руки работу и читал ее вслух, периодически задавая вопросы: «А где ты это вычитал?», «А с этим мнением ты согласен?» Он всегда спрашивал с удивительным уважением и задавал вопросы так, будто хотел узнать информацию именно у тебя, будто ты пришел ему рассказывать что-то новое, а не он тебе сейчас будет делать замечания. 

Для него каждый человек имел огромную ценность. На одном педсовете в семинарии обсуждали нарушение дисциплины провинившимся студентом, сыном священника. Обсуждение заняло около часа. Выступили ректор, инспектор, старший помощник, дали негативные характеристики преподаватели. Всё говорило о том, что студента нужно отчислять. А митрополит возвращается к обсуждению с другой стороны: «А что вы скажете?» — говорит он классному руководителю. Снова начинается обсуждение одного и того же, снова дают слово ректору, инспектору, старшему помощнику и опять все приходят к тому же мнению. Митрополит начинает заходить с третьей стороны: «А вот духовник что нам скажет?» И когда предложения об отчислении доходят до своей вершины, митрополит произносит такую фразу: «Так ведь нашего же роду…»

Когда он это произнес, я подумал: он — дворянин, митрополит, монах... и вдруг говорит об этом провинившемся мальчишке, как о своем родственнике… Когда в заседаниях Совета семинарии участвовал владыка Филарет, все решения были милостивыми. 

Вспоминаю февраль 1999 года. Мы ехали с митрополитом Филаретом по Москве на машине в Большой театр на торжественное собрание, посвященное 70-летию Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, где владыке предстояло произнести перед огромной аудиторией краткую поздравительную речь. Митрополит достал из кармана небольшой листок и сказал: «Послушай». И начал читать. С каждым словом, которое он произносил, у меня открывался рот: было впечатление, будто это приветствие митрополита Филарета (Дроздова) Российскому императору в день его интронизации. Владыка говорил о родословии Патриарха, и это было настолько лаконично, ярко, полновесно, что я сказал: «Владыка, отдайте мне этот листочек — это шедевр». А ведь нужно понимать, что писалось это накануне ночью. И таких примеров было множество. Точно так же во время педсоветов он мог набросать черновик телеграммы Святейшему Патриарху об итогах учебного года в семинарии. 

Жизнь первого Патриаршего Экзарха всея Беларуси при всей видимости официальной торжественности была по-настоящему монашеской. Когда я впервые зашел к нему в келью в митрополичьих покоях Жировичского монастыря на консультацию по дипломной работе, я даже не сразу понял, где очутился. Это было небольшое помещение: два окна, письменный стол с книгами, два кресла для посетителей, а у двери — это я заметил, когда выходил — малюсенькая кровать с таким же крошечным ковриком на стене. И я не мог понять: неужели на этой кровати, которая помещается за открытой дверью, спит митрополит? А в такой аскезе он жил всюду.

Посмотрите на фотографии с запечатленной церковной жизнью 70-х, 80-х, 90-х годов: среди всей этой скромной действительности, в скромной обстановке, и храмовой, и кабинетной, в самых простых облачениях — был он. Он всюду принимал эту скромность как достаточность, и в этой скромности проявлялась его сила. Сегодня владыка мог служить в отдаленном сельском приходе, а на следующий день он уже летел в Америку или еще куда, где встречался со славными мира сего… И в нем эта разница не диссонировала. Для него было не важно, кто перед ним. Человек был для него иконой: она может быть уже затянута копотью, но это образ Божий. 

В один из его визитов в Жировичи митрополит Филарет плохо чувствовал себя из-за диабета, с трудом провел лекции и даже не остался на обед.  В монастырском дворе по пути в келью к нам подошла согбенная бабулечка лет восьмидесяти: «Батюшка, благослови». «Бог благословит», — остановился митрополит. Спросил ее имя, она ответила, и это стало для нее толчком к разговору. Бабушка начала рассказывать, сколько ей лет, откуда она приехала, как в войну потеряла мужа, как похоронила сыновей… И митрополит всё это слушал, хотя ему было плохо, делился своими послевоенными воспоминаниями и попросил в конце ее молитв: «Помолись и ты за меня, мать». — «А как твое имя?» — «Филарет».

Он был настоящим человеком, и всё в нём было настоящее: настоящая христианская любовь, настоящая вера. Для него Церковь не была замкнутой, она всегда была жизнью во Христе. И эта жизнь во Христе касалась всех, кто встречался на его пути. Он был настоящим во всём и со всеми — наверное, это главное его качество.

 Гродненская епархия/Church.by