Поиск

Гродненские священники поделились воспоминаниями о митрополите Филарете

16 января 2021

В день погребения митрополита Филарета на сайте Гродненской епархии были опубликованы воспоминания о нем трех гродненских священников. Пусть их слова будут знаком благодарности дорогому Владыке от всех белорусских священнослужителей, которых он всегда поддерживал и любил.

 

«Тое, што ад яго ішло, мяне працінала і натхняла». Протоиерей Михаил Велисейчик

Упершыню я ўбачыўся з Уладыкай у красавіку 1991 года. У той час я быў прыхажанінам шчучынскай Міхайлаўскай царквы, працаваў завучам у сярэдняй школе.  І калі айцец Петр, настаяцель, прапанаваў мне стаць святаром, я згадзіўся. Для гэтага патрэбна было сустрэцца з Уладыкай Мітрапалітам. Ён тады якраз праводзіў сход з бацюшкамі тагачаснага вялікага Гродзенскага благачыння.

Вядома, я хваляваўся. Але Уладыка Філарэт падышоў да нашай размовы па-бацькоўску. Ужо пазней я прааналізаваў: які ў чалавека вялікі жыццевы вопыт, як ён думае не толькі пра Царкву, але і пра тое, што адбываецца ў грамадстве! Калі я назваў мэту свайго звяртання, Уладыка спытаў мяне, кім я працую і ці будзе магчымасць замяніць мяне на работе. Хто з людзей аб гэтым думае? Усе стараюцца рашыць свае пытанні. Тым больш, што ў 1991 годзе святароў на зноў адчыненых прыходах не хапала.

Я сказаў, што праблем не будзе: школа вялікая, кадраў хапае. Тады Уладыка сказаў: «Вось заканчвай вучэбны год, даводзь да канца ўсе свае справы і тады прыязжай».

Наступная наша сустрэча адбылася ў Экзархаце ў ліпені таго ж года. Уладыка зноў мяне выслухаў і адказаў як практык: «Многія прымаюць сан святара дзеля паляпшэння матэрыяльнага становішча. Дык ведайце, што на свецкай рабоце можна шмат больш мець, чым вы будеце мець у Царкве». Я адказаў яму, што гэта мяне не хвалюе. Тады Уладыка спытаў мяне, дзе я хачу служыць. Мы жылі ля Шчучына, у вёсцы Новы двор. Побач з ею было дзве царквы без святароў, і я назваў іх.

Айцец Петр узяў мяне спачатку настаўнікам нядзельнай школы. А ў лютым 1992 года мяне рукапалажылі ў сан дыякана, а затым і ў свяшчэнніка. Я добра памятаю сваю хіратонію. Як тры разы абыйшоў вакол прастола, як стаў на калені перад Уладыкай. Ен усклаў на мяне рукі, а я устаць пасля гэтага не магу!  Мяне падымалі… Я гэта ніколі не забуду. Лішніх слоў не было. Але тое, што ад яго ішло, мяне працінала і натхняла.

Уладыка памятаў пра прыходы, якія я яму ўзгадаў. Але пайшоў насустрач людзям, якія слалі яму лісты з просьбамі прыслаць бацюшку на іх прыходы. Ён умеў выслухаць і святара, і простага чалавека і адгукнуцца на іх праблемы, на іх справы. Людзі заўсёды знаходзілі ў яго падтрымку. І мяне накіравалі да людзей, якія звярнуліся да Уладыкі – я абслужваў тры царквы.

Потым я вучыўся на завочным аддзяленні семінарыі і частей стаў сустракацца з Уладыкай. Памятаю, як ён вучыў нас адносіцца да Божай справы, да людзей.  Ён  вучыў нас быць слугамі Божымі, как бы не паказвалі сваіх прынцыпаў, а ведалі, што мы творым справу Госпада. Царквой кіруе Бог, і будзе так, як Ен палічыць патрэбным. Слоў было нямнога, і я памятаю іх, як памятаю і яго дабрыню. Нездарма яго манаскае імя Філарэт пераводзіцца як аматар дабрадзейнасці.

Памятаю, што Уладыка гаварыў і аб нашым знешнім выглядзе. Казаў, што ў некаторых валасы і бароды доўгія, але неахайныя, а трэба быць акуратнымі. Не ўся вера ў барадзе і хвасце.  Гаварыў часам цвёрда, каб даходзіла.

Уладыке мітрапаліту часта даводзілася выступаць перад людзьмі высокага рангу, на свецкіх мерапрыемствах. Адзін вядомы чалавек сказаў: «Тое, аб чым гаворыць мітрапаліт, супадае і з маімі поглядамі на тое, што адбываецца ў краіне». Яго паважалі і за мяжой.

Помню, былі мы з паломнікамі ў Толгскім манастыры ў Яраслаўлі. У нас запыталі, адкуль мы. Мы паведамілі, што з Беларусі і ў адказ пачулі: «Які ў вас мітрапаліт! Які ён малітоўнік!» І там яго ведалі і хвалілі.

Можа, дзякуючы дыпламатыі мітрапаліта Філарэта ў нашай краіне няма канфліктаў на межканфесіянальнай глебе. Памятаю, як у кастрычніку 1991 года Уладыка служыў у Шчучыне. І ў гэты дзень да католікаў прыехаў біскуп Аляксандр Кашкевіч. У праваслаўных мітрапаліт служыць, а у католікаў - іх біскуп. А потым яны сустрэліся. Гэта было святам для Шчучына.

Уладыка рукапалагаў і мяне, і майго старэйшага сына. Памяць аб ім застанецца  і ў нас, і ва ўсіх беларусаў на доўгія гады. Як сказаў адзін чалавек: «Аб ім будуць пісаць кнігі», бо гэты чалавек пакінуў вялікі след у нашай краіне. Уладыка Філарэт быў прадстаяцелем Царквы жывой, ваяўнічай, а цяпер ен будзе малітвеннікам і хадатаем за нас, беларусаў, каб у нас была згода, каб мы сапраўды былі дзецьмі Божымі.

 

«Многие называли его просто «отец». Протоиерей Александр Железный

Наверное, в первый раз я увидел Владыку на вступительном экзамене в семинарии. Он сидел в комиссии, когда мы сдавали чтение на церковнославянском. Владыка старался присутствовать на всех важных событиях в жизни семинарии – на экзаменах, педсоветах. Сам подбирал кадры и духовную школу опекал как отец. Многие даже называли его не Владыка Филарет, а просто «отец», «авва».

Я соприкасался с ним, как и многие священники, когда был учеником. Владыка вел у меня Священное Писание и Новый завет. Студенты любили его, потому что рассказывал он чрезвычайно интересно. Слушаешь его и как будто идешь с ним по страницам книг. Поражала и его глубина мысли, и красноречие, и сам редкий говор. В нем было видно дворянское происхождение. Он всегда уважал человека, всегда был внимателен к любому. Даже когда Владыке митрополиту что-то не нравилось, он старался ответить вежливо и дипломатично.

К примеру,  когда его приглашали на приемы, где были и светские люди, иногда кто-нибудь начинал рассказывать анекдот, концовка которого обещала быть неприличной. Уже батюшки переглядываются, переводят взгляд с рассказчика на Филарета, зная, чем это закончится, а Владыка в нужное время остановит рассказчика и скажет: «Ну, мы поняли, что анатомию Вы знаете хорошо». То есть и корректно остановит человека, не обидев, и не даст, чтобы скабрезное было произнесено.

После окончания семинарии и академии у меня была зарубежная командировка в Грецию, в Афинский университет. И во все эти подготовительные периоды Владыка меня окормлял и направлял. Он хлопотал за нас, писал ходатайственные письма. Перед отъездом напутствовал: «Главное – не теряйте голову и кошелек».

Владыку Филарета очень уважали и любили не только в РПЦ, но и заграницей. Многие знали его по отделу Внешних церковных связей, который он возглавлял в свое время. Владыка рассказывал, что, будучи в Америке, он хотел посетить один магазин тканей, чтобы выбрать ткань для облачения. А хозяин этого магазин, еврей, узнал, что за гость к нему придет, пригласил Владыку и подарил все, что тот выбрал. Митрополит Филарет и своим внешним видом, и словами внушал уважение, и люди были готовы помочь ему во всем ради той любви, которую он к людям проявлял.

Мы  встречались с Владыкой в Греции, он приезжал на торжества, посвященные юбилею празднования Дионисия Закинфского. Помню, ехали  из Афин в сторону Закинфа. Нас вез на своей машине архимандрит. По дороге проголодались. Казалось бы, митрополит Филарет – величина, ему подобает соответствующий прием. А тут мы неожиданно останавливаемся возле Макдональдса, и архимандрит спрашивает: «Поесть желаете?» Ну да, было бы неплохо, отвечаем. Заходим, там маленькие круглые столики. Вокруг этого маленького столика мы и сели втроем. Владыка ни слова не сказал! Как будто так и надо.

Приплыли мы на остров, где были торжества. Я при Владыке был переводчиком. У нас было послание от патриарха Алексия по случаю праздника. Владыка дает мне его, а там «кафарэусой» написано – это научный, витиеватый язык 30-40-хх годов. Простые греки так не разговаривают, но все официальные письма высокие лица пишут именно так. Я прочитал Владыке, спрашиваю: «И мы будем все это говорить?» Владыка тут же решил: «Ну нет. Скажем своими словами пару фраз, а это передадим». Я мысленно перекрестился: слава Богу, не надо будет такие трактаты зачитывать перед камерами.

Мы служили тогда в алтаре с архиереями, а я, как самый молодой, стал по иерархии в конце. Но греческие священники неожиданно стали пропускать меня по очереди вперед, я оказался рядом с Владыкой. То ли они увидели мой белый крест, который в Греции означает награду (простые священники у них ходят без крестов), то ли это было знаком гостеприимства и уважения к Владыке Филарету.

Когда я вернулся из Афин и начал преподавать в семинарии и академии, Владыка стал моим коллегой.  Я всегда вспоминаю его отеческое попечение о школах.  Он хотел поднять семинарию на высокий уровень,  приглашал преподавателей из Петербурга, Москвы, из-за границы. Не знаю, было ли этим преподавателям выгодно в материальном плане ездить в Жировичи, но они не могли отказать Филарету и радовались встрече с ним. Он хотел, чтобы преподаватели владели литературой на разных языках. Сам Владыка прекрасно говорил по-немецки и уважал людей, которые говорят на иностранных языках.

Благодаря его инициативе студенты продолжали учебу в Риме, Женеве, Афинах, Германии, Франции, Америке. Сам он, хоть и был занят в Минске, всегда приезжал в «свой» день, в понедельник, в семинарию. Мы все время жалуемся, что нет времени, а он находил его для многих вещей.

Библиотека при семинарии постоянно расширялась. В какой бы стране Владыка ни был, он помнил о духовных школах и отовсюду привозил и выписывал книги, постоянно передавал в школы литературу из личной библиотеки. Духовные школы были его сердцем, его любовью. Он и погребен  в Жировичах, потому что это было, наверное, одно из любимых для него мест.

В нем любовь к Богу и людям проявлялась без слов. Люди чувствовали это на расстоянии. Это был Дипломат, Богослов, Учитель и Отец. Любого батюшку из Беларуси спроси – других качеств никто не назовет. Если имел возможность помочь – всегда помогал, в том числе и деньгами. Придет к нему человек на прием: «Благословите, Владыка, будем колокольню устраивать». Достанет откуда-то деньги: «Вот вам на колокола».

А еще Владыка Филарет был революционером в СССР в плане духовного возрождения. Когда он только приехал в Беларусь, запрещены были и звон колоколов, и рясы. А при нем вернулись колокола и крестные ходы, возродилось столько епархий…. За что он ни возьмется – всё созидает. Потому что в нем была любовь, а созидает как раз она. Он сам всегда был на высоте и всех тянул наверх.

 

 «Это человек великий без всяких сомнений». Протоиерей Александр Хомбак

Мы поступали в семинарию в 1991 году еще совсем малоцерковными ребятами. Заходили в большой класс по одному или по двое, читали на старославянском, отвечали на вопросы. В аудитории за столом сидело пятнадцать взрослых бородатых дядек, я тогда даже не знал, кто это такие. Когда я зашел и увидел такое количество влиятельных и очень серьезных людей, то немного растерялся. И вдруг один из самых внешне авторитетных ободрил меня, сказал какую-то шутку. Я увидел эти большие глаза, улыбку в них, услышал замечательный голос, который говорил очень мягко, но проникал во все уголки этой комнаты, и мне стало очень спокойно. Я начал выдавать все, что знал. Это было мое первое общение с Владыкой.

Еще до экзаменов мы с ребятами разговаривали о преподавателях: кто из них строгий, кто отстраненный. Все говорили, что есть в комиссии один владыка, которого называют милостивым. И когда я зашел на экзамен и услышал его голос, это слово «милостивый» очень четко сопряглось с обликом Владыки.

Любой человек требует тепла, внимания, принятия. Я как священник постоянно общаюсь с большим количеством людей, и часто приходится, особенно когда устаю, себя удерживать, чтобы не сказать грубого слова или повести себя не так, как положено священнику. И у меня всегда в памяти Владыка Митрополит. Я помню замечательную историю, которая стала для меня определяющей  в том, как можно быть милостивым несмотря на недостойное поведение других людей. К Владыке Филарету пришел священник с очень виноватым видом. Ему должны были сделать строгий выговор и серьезно наказать. Он попросил меня оповестить Владыку, что приехал. Владыка вышел строгий, нахмуренный, с высоко поднятой головой. Подошел к провинившемуся, показал кулак: «Сейчас как дам тебе за то, что ты натворил!» А сам правой рукой показывает кулак, а левой ему под ребра сунет конверт с деньгами. Священник понял, что гроза миновала, упал на колени… Когда этот человек ушел, я думал о нем: более памятного наказания в его жизни, наверное, не будет.

В моей жизни было два человека, которые запомнились своим отношением к священству. Это Владыка Филарет и отец Геннадий Яблонский, настоятель кафедрального собора. В них было трепетное отношение к сану, любовь к человеку, который носит этот сан - независимо от того, насколько этот человек образован, умен и как он себя ведет. Священники чувствовали это и старались быть лучше при появлении митрополита.

Когда я, уже будучи священником, встречался с ним на разных мероприятиях, он всегда, проходя мимо, посмотрит своими большими глазами, улыбнется, спросит, как дела, назовет мою Машу по имени. Было такое ощущение, что я для него как священник, как человек, значим. И так он относился не только к священникам, но и ко всем людям.

А в семинарии какие бы серьезные экзамены нас ни ждали, мы знали: если там  будет Филарет, все будет хорошо. Когда мы сдавали кандидатский минимум, экзамен затянулся до вечера. Владыка болел диабетом, ему нужно было есть, делать уколы. Но чтобы нас поддержать и не бросать, он выходил только на короткое время, чтобы сделать укол и возвращался назад. Я помню, как ему было тяжело сидеть и разговаривать, но ни слова не сказал о том, что ему некомфортно или тяжело. Это внимание и чуткость к нам были даже в мелочах.Один раз за все эти годы он сделал мне выговор. Когда я учился в академии, там не было заочного отделения. Все священники, где бы они ни служили, должны были приезжать на уроки. Владыка не жалел денег на то, чтобы приглашать именитых педагогов. Я всегда вспоминаю эти встречи с большой благодарностью. К примеру, мы слушали лекции о.Иоанна Мейендорфа за неделю-полторы до его смерти. Он как раз был в гостях у нас в Жировичах. Это потрясающе.

Так вот, когда Владыка приглашал таких людей, он строго следил за тем, чтобы эти лекции посещали. Я тогда уже совмещал службу в соборе и учебу. Однажды Владыка приехал в академию, а меня нет. Вызвал меня к себе и спросил: «Почему ты не был на лекции?» «Владыка, я же служу». Он постучал пальцем по столу: «Служба службой, а учеба учебой. Я хочу видеть тебя здесь». Этого было достаточно, чтобы я почувствовал себя неловко. И уж тогда я перестал пропускать.

Мне очень нравилось слушать проповеди митрополита. Все было предельно просто, понятно, как будто ничего нового. Но из-за того, как он говорил, эти слова приобретали совершенно другую глубину и другое значение. Я пытался тоже так говорить – просто, но со смыслом и глубиной, но у меня так никогда не получалось.

Из его проповедей я запомнил одну, связанную с темой власти. Владыка разбирал эпизод, где Господь умывает ноги своим ученикам и спросил: «Что значит власть для христианина? Это жертвенное служение. Христианин, который идет на такую должность, должен понимать, что нужно душу свою отдавать за подчиненных. Власть - это не способ обогатиться или наступать на чужие жизни».

Мне кажется, в священнике должна быть религиозная обреченность – идти туда, куда скажет Господь, не сомневаясь и не оглядываясь. Это было во Владыке. Я видел его в разных жизненных обстоятельствах, и никогда не было страха в его внешнем виде, в его глазах, не было растерянности. В нем всегда была собранность, упование на промысел Божий, желание идти до конца несмотря ни на что.  

Я очень благодарен Богу за то, что имея в запасе год между семинарией и академией, я какое-то время помогал Владыке и успел узнать его поближе, за то, что спустя годы, он вместе с Владыкой Артемием освящал мой храм, за то, что возводил меня в сан протоиерея. Находясь рядом с ним, я ловил его отношение к жизни, его слова. Это человек, на которого хотелось бы быть похожим. Это человек великий без всяких сомнений. Это ощущалось с самых первых дней, когда я его увидел и до самых последних наших встреч.

Гродненская епархия/Сhurch.by